Александр АНИСИМОВ
историк, специально для "ФАКТОВ"

В истории Украины утро 13 марта 1961 года не было примечательно ничем. Передовицы газет, как обычно, пестрели радужными сообщениями об очередных и внеочередных победах, трудовая интеллигенция в тесном союзе с колхозниками и рабочими обсуждала исторические решения Пленума ЦК КПСС... А в это время в Киеве, в отрогах Бабьего Яра "заваривалась каша", впоследствии унесшая жизни 1500 человек.

Одиннадцать лет Бабий Яр заполняли пульпой, хотя внизу был огромный жилой массив

Аварии могло не быть! Если бы была налажена служба Гражданской Обороны, если бы в колокола ударили много ранее, чем грянул гром... Если бы...

Два некролога "от имени и по поручению горкома партии и горисполкома", появившиеся в киевской "Вечерке" спустя неделю после катастрофы, официальное сообщение о результатах работы следственной комиссии в той же газете спустя месяц -- вот и все, что "выдавили" из себя "власти предержащие" в ответ на последствия куреневской трагедии.

В сообщении, между строк, можно было узнать, что шесть человек, "повинных" в аварии осуждены к различным срокам лишения свободы, пострадавшим оказывается материальная помощь. Зарубежные "голоса", комментируя случившееся, в один голос сообщали о том, что авария -- следствие безалаберности. Отечественные масс-медиа скудно списывали случившееся на разгул стихии. 13 марта в обиходе киевлян появилось новое слово "лавина".

Катастрофа, состоявшаяся в то роковое утро, конечно же, не была запланированной. Как всегда, сыграла свою роковую роль ссылка "на авось". Можно долго размышлять над тем, почему Петровские кирпичные заводы, одиннадцать лет гнавшие разреженную пульпу через трубопровод в отроги Бабьего Яра, не контролировали ситуацию, почему защитная дамба была земляной, а не бетонной, почему ее высота была на десять метров ниже нормы безопасности, почему вообще Яр заполнялся на высоте шестидесяти метров над уровнем огромного жилого и промышленного района столицы... Сегодня трудно объяснить здравым смыслом негласное решение властей уничтожить не только Бабий Яр, но и память о нем. Можно только догадываться, почему в ответ на "сигналы" граждан о грядущей аварии, власти отвечали однозначно: все как всегда, весенние ливни делают свое дело, тают снега и т.д.

События, насколько их можно восстановить сегодня, разворачивались так: прорыв дамбы произошел в 6 часов 45 минут. Через полтора часа ее размыло уже во многих местах, а в 9 часов 20 минут -- прорвало.

Начальная высота грязевого вала, или "лавины", достигла 14 метров (4-этажный дом), а скорость составила около 5 метров в секунду. В 9 часов 30 минут пульпа добралась до Куреневки, уничтожив площадь около 30 гектаров. Высота вала в районе улицы Фрунзе уменьшилась вдвое, но и этого оказалось достаточно, чтобы погибли сотни людей. Около получаса пульпа растекалась по району. Постепенно разжиженная масса стала твердой, как камень. Уже в таком виде ее высота достигала трех метров.

Вспоминает учительница Новгородская: "Утром прибежала соседская девочка и сообщила, что в переулке очень много воды, троллейбусы не ходят. Я села в автобус, салон которого был так переполнен, что меня буквально припечатали к задней двери. Проехав немного, автобус застрял напротив стадиона "Спартак". Вода стала достигать окон машины. Шоферы выбирались из застрявших машин и плыли на противоположную сторону, к ограде стадиона. В автобусе стоял страшный крик. Люди осознали, что погребены заживо. И вдруг все потемнело. На нас шел вал -- сплошная пенящаяся масса серого цвета. Вал был выше домов и закрывал собой небо. Стоявший впереди меня человек (позже узнала, что это был главный режиссер Киностудии имени Александра Довженко) на мгновение рывком раздвинул двери и шагнул вперед. Я -- вслед за ним. Поток сбил меня с ног, но, чудом оставшись на поверхности и барахтаясь, я добралась до ограды стадиона. Когда я взобралась на нее, раздался взрыв -- автобус, из которого я несколько мгновений назад выбралась, был объят пламенем. Кто-то выбил переднюю дверь, но спаслись только женщина и две девочки. У них сильно обгорели волосы. Остальные пассажиры сгорели заживо. В ужасе я подняла голову и увидела над собой купол Кирилловской церкви. Он величественно возвышался над буйством стихии. Я впервые в жизни попросила: Господи! Сохрани! Небо вняло мольбе. Я осталась жива. Не помню, как оказалась у дороги, не задетой лавиной. Остановила грузовик. Водитель с обгоревшими руками помог мне взобраться в кузов, где уже лежала девушка с обожженным лицом, спасшаяся из автобуса. Мы добрались до Павловской больницы. Из ее палаты вечером этого Судного дня меня забрали родные".

У фотокорреспондента РАТАУ-ТАСС сотрудники КГБ отобрали пленки. А могло быть и хуже, если бы не вмешался Щербицкий

"Пережить этот день тем, кто находился в эпицентре аварии, посчастливилось немногим. Среди них оказался и я", -- вспоминает Анатолий Леонидович Иванов, в то время -- студент факультета журналистики Киевского университета. "Там, где нынче построен мостовой переход, бурлил мутный глинистый поток. Транспорт не ходил, но людям надо было ехать на роботу, и каждый пробивался к Подолу, как мог. Мне удалось вскочить в кузов грузового автомобиля, развозившего колеса и покрышки для троллейбусов. В районе больницы, у стадиона, застряли и мы. Здесь со стволами в обхват человеческих рук уже падали тополя. Селевой поток был таким мощным, что перед нами перевернуло две пожарные машины. На кирпичном заборе трамвайного депо сидела молодежь и потешалась над тем, что водитель застрявшей в воде "Победы" открыл дверцу, и вода хлынула в салон. Селевой поток начал переворачивать машину.

А впереди, высотой примерно пять метров, шла лавина, на вершине которой несся хозяйский скарб, развалины хат, которые стояли по краям Бабьего Яра, и помню в этом потоке женщину, которая прижимала к себе маленького ребенка. Огромный тополь рухнул, будто срезанный, зацепившись за балкон больницы. Первым по стволу полез юноша в форме ФЗУ, за ним -- и я. Когда мы оказались на балконе и я взглянул на забор депо, насмешников на нем уже не было. Не было и трамвайного парка -- все было покрыто жижей. Добротное дореволюционное здание больницы выстояло, но постройки, прилегающие к "Спартаку" были снесены.

Корреспондента РАТАУ-ТАСС Константина Шамшина, который снимал эту катастрофу сверху, от Павловской больницы, задержали сотрудники КГБ, и только вмешательство В.В. Щербицкого, знавшего его лично, позволило ему обойтись тем, что у него отобрали пленки".

Полковник милиции Евтюхин свидетельствует: "В 8.45 я подъехал с Куреневки к устью Яра и не смог проехать по улице, затопленной водой и илом по бровку. Чтобы перекрыть движение поставил часового. В 9.15 вода поднялась до будки регулировщика, расположенной у спуска на улицу Фрунзе, а затем начала спадать. Около 9.30 внезапно обрушился многометровый вал".

Оперуполномоченный отдела Управления уголовного розыска города Киева Виталий Коломиец заступил в то утро на дежурство. "Это был последний мой рабочий день перед преддипломным отпуском. Помню, погода была холодной и сырой, сильный ветер гнал свинцовые тучи. Вскоре после начала дежурства мне сообщили по телефону о затоплении в районе стадиона "Спартак", на улице Фрунзе и в депо имени Красина, сказали, что есть жертвы. Срочно выехали к месту происшествия, но смогли добраться только до середины Подольского спуска. Отсюда нам открылась страшная картина: граничащий оградой с Подольским спуском, стадион "Спартак" был затоплен слоем жидкой грязи с глиной настолько, что его высокой ограды не было видно, а стоящие вдоль ограды бетонные столбы выглядывали из этой массы лишь на полтора метра, так что видны были только фонари. Это селевое море растекалось очень далеко -- был затоплен трамвайный парк. Над поверхностью этой массы кое-где выглядывали крыши затопленных вагонов. Сила удара селевой волны была настолько велика, что мгновенно снесла попавшиеся на ее пути трамвайные вагоны, как спичечные коробки, одноэтажные дома, соседствовавшие с парком. Здание Подольской больницы устояло. Часть больных спасалась от затопления на его крыше. Границ затопления даже с Подольского спуска определить было нельзя.

Вскоре сюда прибыли руководители горсовета, затем по тревоге штаба Гражданской Обороны города и военные с саперной техникой. Но даже ползающая и плавающая техника не могла передвигаться по жиже. Спасать людей можно было только вертолетами...

Было очевидно, что под этой толщей пульпы находятся сотни людей. Было отдано распоряжение о подготовке моргов к приему погибших, их опознанию и дальнейшему захоронению, о составлении списков погибших...

Я понял, что мое дежурство, начавшееся в то трагическое утро, продлится не один десяток дней и мой преддипломный отпуск придется отложить. Я был назначен старшим оперативной группы при морге Областной больницы, в задачу которой входило опознание погибших на месте трагедии. Мы протоколировали документы, ценности, вещи, обнаруженные в карманах, фотографировали и дактилоскопировали трупы. В один из дней морг посетили председатель горисполкома Алексей Давыдов, прокурор Киева и представитель Генпрокуратуры СССР. В то время только в этом морге скопились тела пятидесяти погибших. После опознания они лежали на стеллажах голые -- их одежда, пропитанная глинистым раствором и прилипшая к телам, просто срезалась санитарами. Увидев эту картину, председатель горисполкома дал указание директору универмага "Прогресс" (на этом месте -- нынешняя "Украина") бесплатно выделить белье и костюмы для погребения всех погибших".

Только в трамвайном депо погибло 52 человека

С погибшими определились сразу. Во избежание политической окраски события на предприятиях были запрещены гражданские панихиды, покойников хоронили на всех городских кладбищах и даже в области. Пострадавшие, лишившиеся жилья, получили ордера на квартиры, некоторым даже выдали талоны на приобретение в рассрочку телевизоров и холодильников. Бывали, правда, и исключения. Только вмешательство председателя Совета министров УССР Владимира Щербицкого помогло решить вопрос о выдаче единовременного материального пособия женщинам, получившим ожоги первой степени вследствие аварии, иные, спустя много лет, пройдя несколько витков отечественной бюрократии, получили инвалидность. К сожалению, даже сегодня, через тридцать восемь лет, оставшиеся в живых не получают пенсию по инвалидности, говорят, что не хватает трудового стажа... А где же ему взяться, если в то утро девчонкам было по восемнадцать... Особая страница этой трагедии -- Депо имени Красина. Только здесь "лавина" оборвала жизни 52 человек. Среди погибших -- вагоновожатая Лидочка Лаврененко. Ее трамвай оказался на пути пульпы. В ближайшую субботу она собиралась отпраздновать свою свадьбу. Все обернулось иначе...

Время неумолимо. Уходят из жизни люди, пережившие то страшное утро. Даже спустя десятилетия оставшиеся в живых неохотно делятся воспоминаниями. Молчат и архивы. Очень немногое удается обнаружить после того, как по материалам следствия прошлась рука КГБ. И сегодня, в печальные дни памяти, их может увидеть каждый.

Трижды прав Константин Симонов: "Есть имена и есть такие даты. Они нетленной сущности полны. Мы в буднях перед ними виноваты, не замолить по праздникам вины".

P.S. В статье использованы материалы из фондов Архива СБУ Украины. Это лишь часть того, что вошло в книгу-мартиролог "Куреневский Апокалипсис", первое полное документальное исследование о причинах и последствиях этой чудовищной катастрофы.